От первокурсника МИЭТа до академика РАН: интервью с профессором Александром Горбацевичем
Академик РАН, доктор физико-математических наук, профессор, заведующий кафедрой квантовой физики и наноэлектроники НИУ МИЭТ, главный научный сотрудник Физического института им. П.Н. Лебедева Российской академии наук (ФИАН). Именно так написано про Александра Алексеевича Горбацевича в Википедии. Но имя знаменитого зеленоградца, конечно же, значится не только в самой популярной онлайн энциклопедии мира. Оно напечатано в десятках научных журналов, в программах международных физических конференций, в патентах к фундаментальным научным открытиям и в списках мировых экспертов в области физики твёрдого тела, полупроводниковых гетероструктур и элементной базы микро- и наноэлектроники.
Но все эти достижения стали возможны благодаря одному судьбоносному стечению обстоятельств: абитуриентом Александр Горбацевич не поступил на физический факультет МГУ… А свою вторую попытку поступления он блестяще реализовал в МИЭТе.
— Александр Алексеевич, до девятого класса вы учились в Могилеве, а потом поступили в знаменитую физико-математическую школу-интернат №18, которая сегодня больше известна как СУНЦ МГУ им. Колмогорова. Получается, что особых сомнений по поводу выбора вуза у вас не было?
— Конечно, не было. После интерната все шли, как правило, только в МГУ, на Физтех или, кто в себе был не очень уверен, в высшую школу КГБ, которая была связана с криптографией, или МИФИ. Я был в себе полностью уверен и выбрал первый вариант, но, к моему удивлению, не поступил.
— А в чем сложность была?
— Сейчас мне кажется, что мы просто не сошлись в чем-то с экзаменатором. На экзамене я сделал то, что абитуриенту делать никогда не рекомендуется: я начал спорить. Ну и получил за свои ответы тройку. Однако, попади я тогда на физфак, куда, кстати, поступили многие мои друзья, я мог бы и не попасть в науку. Найти научного руководителя на физфаке, как я потом узнал, было непросто; непросто было поступить в аспирантуру и устроиться на работу в Академию наук, и многое решал случай, который и в моей жизни сыграл свою роль.
— А почему своим вторым вариантом вы не выбрали Физтех или школу КГБ, а пошли в МИЭТ?
— Когда я учился в Могилеве, сестра одного моего товарища поступила в МИЭТ, который тогда еще только открылся. И про него в нашем дворе было очень много разговоров: новый перспективный институт, красивый, внешне похож на шведское посольство и так далее. Ну и когда я понял, что в МГУ не попадаю, я сразу о МИЭТе вспомнил. И подал туда документы.
— И каким был ваш путь от первокурсника МИЭТа до академика Российской академии наук?
— Со стороны он выглядит прямым и естественным. На первом курсе, признаюсь, мне было скучновато после Колмогоровской школы, где учебный процесс был чрезвычайно интенсивным. Я почти всю программу знал. Меня быстро привлекли к общественной работе, в комсомол, я отлично учился, был очень активен, получал престижную Ленинскую стипендию. Внешне все было благополучно, но внутренне я ощущал, что слишком разбрасываюсь, и с моей мечтой о науке что-то не так. Урывками пытался заниматься научной работой то тут, то там, но без особых результатов. А на четвертом курсе произошло знаменательное в моей жизни событие — я встретил своего будущего научного руководителя профессора (впоследствии — академика) Юрия Васильевича Копаева, сотрудника теоретического отдела ФИАН, который читал у нас увлекательные лекции по физике полупроводников и проводил отбор к себе на практику. И я вдруг осознал, что, возможно, это мой последний шанс прийти в настоящую науку. Отбор я прошёл, но «включиться» в ритм научной работы, которая требует полной самоотдачи, получилось не сразу.
— А как вы сочетали науку и свой статус отличника-общественника?
— Разные люди устроены по-разному. У меня плохо получалось переключаться с одного вида деятельности на другой. Когда я это понял (не сразу), от общественной работы пришлось отказаться, что, надо сказать, было непросто. И буквально сразу пошли результаты! К концу института я уже не мыслил себя вне аспирантуры.
— Расскажите, как вы попали в ФИАН?
— Первое знакомство с Российской академией наук и ФИАН стало возможным тоже благодаря Юрию Васильевичу. Теоротделом, где он работал, руководил академик, будущий Нобелевский лауреат В.Л. Гинзбург. Начиная с четвертого курса (с 1977 года) я стал посещать знаменитые физические семинары Гинзбурга: каждую неделю садился в четырехсотый автобус и курсировал от общежития МИЭТ до ФИАН на Ленинском проспекте и обратно…
— Как и сейчас, собственно.
— Да, именно так и определился мой жизненный график на много лет.
— А чем сейчас занимаются в отделении нанотехнологий и информационных технологий РАН, в котором вы состоите?
— Это отделение, которое объединяет в своем составе членов Российской академии наук и институты РАН, работающие в области информационных технологий и нанотехнологий, и координирует фундаментальные исследования по этим направлениям. Наше отделение — междисциплинарное, т. е. оно включает ученых, представляющих различные области знаний, что служит важной характерной особенностью современных высоких технологий. Принято считать, что в современной науке наиболее крупные результаты и достижения появляются именно на стыке различных дисциплин.
— Сейчас в МИЭТе три кафедры готовят бакалавров по направлению «Электроника и наноэлектроника», а магистров — даже больше. Расскажите, в чем отличие специализации и когда студенты выбирают, по какой именно программе им продолжать обучение?
— Кафедра квантовой физики и наноэлектроники — это та кафедра, на которой тружусь я. Здесь изучается всё, что касается переднего края физической науки в области современных высоких технологий, связанных с электроникой. Есть у нас также кафедра интегральной электроники и микросистем, где изучают современные технологии и разрабатывают методы создания и новые типы интегральных микросхем. Кроме этого, здесь изучаются особенности проектирования, привязанные к технологии изготовления. И есть кафедра проектирования и конструирования интегральных микросхем, где изучают современные высокопроизводительные методы проектирования интегральных микросхем и разрабатывают работающие вычислительные блоки, модули и другие специализированные схемы. В общем, у нас три кита: проектирование, интегральные технологии и физика.
— Насколько нам известно, на первом курсе все учатся по одной программе, а потом выбирают направление, так?
— Вначале программы похожи, поэтому, да, выбирают обычно после первого курса. Но и потом можно, при желании, перевестись. Единственное, наверное, на КФН будет перевестись сложнее, так как мы все-таки сочетаем фундаментальное и инженерное образование. И такого синтеза, кстати, не удалось добиться ни в МГУ, ни даже в МФТИ. То есть, миссия КФН в том, чтобы человек получил инженерное образование и при этом был в курсе самых передовых идей, которые определяют развитие завтрашнего дня. Поэтому к нам хорошо бы идти сразу, иначе сложно будет потом догонять.
— Насколько востребованы выпускники направления «Электроника и наноэлектроника» сегодня в Зеленограде, Москве, мире?
— В Зеленограде и Москве востребовано все, что связанно с информационной индустрией. Самые крупные предприятия — это «Микрон», НИИМЭ, «Ангстрем». Но, подчеркну: уйти из науки в промышленность или бизнес просто. А вот обратный путь весьма затруднителен.
Также хочу отметить, что часть магистерских программ на кафедрах ИЭМС и ПКИМС реализуются совместно с известными американскими компаниями Cadence Design Systems и Synopsys. Такое сотрудничество позволяет университету получать доступ к самым современным технологиям, организовывать учебный процесс на высоком мировом уровне и готовить уникальных и востребованных специалистов.
— Представьте, что перед вами сейчас находится весь будущий первый курс вашего направления подготовки. Вам нужно рассказать этим ребятам о процессе их дальнейшей учебы в МИЭТе, но только в двух новостях: одной хорошей и одной плохой. Какие это будут новости?
— Хорошая новость — для тех, кто ощущает в себе значительный потенциал и хочет состояться в интеллектуальном плане, — это то, что у нас такая возможность есть. Наша модель образования позволит вам получить блестящее образование и защитить прекрасные диссертации. Наши выпускники — тому порукой. А плохая новость в том, что, получив все это, вам учиться придется всю жизнь. Но, я думаю, это плохая новость очень условно. Потому что если кому-то удастся связать жизнь с чем-то очень перспективным и активно развивающимся, то надо быть готовым к тому, что процесс образования никогда не прекратится. Это не наш вариант, когда человек, допустим, научился какому-то технологическому приёму (сейчас часто говорят — приобрёл компетенцию) и живет на этом всю жизнь. В области высоких технологий нужно всю жизнь заниматься самообразованием: привыкнуть к этому, войти в ритм и постоянно приобретать новые знания и навыки. И этому, кстати, можно научить. Что мы и пытаемся сделать.